Российское государство и свободное ПО

Прошел уже месяц со дня опубликования “Концепции развития разработки и использования свободного программного обеспечения (СПО) в Российской Федерации”. Достаточно времени, чтобы внимательно прочесть и обсудить этот программный документ. Как и следовало ожидать, в его адрес было много чего сказано — и хорошего, и критического. Но, к сожалению, не на официальном сайте Мининформсвязи РФ. Предлагаемый там способ отправки предложений и замечаний исключал какое-либо публичное обсуждение, поскольку отправленные комментарии не публиковались. Духу свободного ПО, который предполагает максимальную доступность и открытость, подобная политика, разумеется, нисколько не соответствует.

Впрочем, Интернет большой, и желающим высказать свое мнение такое поведение Мининформсвязи нисколько не помешало. Если кто и пострадал, то сами специалисты этого ведомства, которым пришлось потратить неоправданно много времени для поиска замечаний. Но, по большому счету, это их проблемы.

Нам же интереснее рассмотреть некоторые положения концепции, вызвавшие наиболее неоднозначную реакцию со стороны интернет-сообщества. Разумеется, без претензий на полноту охвата — наверняка со временем будут открываться новые нюансы, также достойные самого широкого обсуждения.

При чем тут государство?

Этим вопросом задавались не только те, кто поленился прочесть текст концепции, а решил сразу раскритиковать сам факт ее появления. Мол, обходятся же некоторые страны без этого, и ничего страшного не случается. В качестве примера, разумеется, приводятся США, где свободное ПО не имеет никаких преференций, а развивается более чем успешно.

Перед тем как начать разбираться с аргументами критиков, следует понять, кого вообще привлекает открытая модель разработки. Разумеется, в первую очередь конечного пользователя, который получает достаточно много.

Во-первых, он имеет возможность проведения независимой экспертизы исходного кода, пусть даже теоретическую. Причем в ряде случаев она даже не нужна — вероятнее всего, необходимую информацию он сможет найти в конференциях, посвященных конкретной программе.

Во-вторых, он получает определенную независимость от прихотей разработчика. Пользователи проприетарного ПО, например, до сих пор собирают подписи под просьбой к компании Microsoft сохранить поддержку Windows XP в течение неопределенно долгого времени. В мире Open Source подобная ситуация практически невозможна, поскольку тут же найдутся желающие занять место производителя, благо лицензия позволяет.

В-третьих, не последнее значение имеет стоимость продукции. Несмотря на то что GPL никак не ограничивает продавца в этом вопросе, требовать слишком многого он не может, поскольку не имеет исключительных прав на предлагаемые программы. Более того, в большинстве случаев деньги реально получить лишь за техническую поддержку, что не только способствует поддержанию низких цен, но и держит компанию в тонусе, не позволяя ей почить на лаврах.

Однако при этом рассматривать конечного пользователя в качестве единственного источника финансирования разработки свободного ПО было бы весьма опрометчиво. Например, значительная часть кода ядра системы Linux написана специалистами, получающими зарплату в весьма известных компаниях, которые не обязаны финансировать эту деятельность, — Novell, IBM, Intel и др. Отсюда напрашивается вывод, что в поддержке Open Source заинтересованы крупные производители аппаратных устройств. И причина тут самая что ни на есть прагматичная. Допустим, некий корпоративный пользователь решил, что, исходя из его задач, целесообразно потратить на компьютеризацию некую сумму. Часть ее уйдет производителям “железа”, часть — разработчикам софта. Очевидно, что если убудет от вторых, то прибудет к первым. Часть “привеска”, разумеется, придется отдать свободному сообществу, но что-то и в кармане останется.

Увы, для России этот путь пока закрыт — финансировать у нас некому и, по большому счету, некого. Возможно, именно эту со всех сторон неприятную ситуацию и имели в виду создатели концепции, когда включали в нее следующие строки: “Необходимость специальных мер, направленных на развитие разработки и использования СПО в Российской Федерации, обусловлена отставанием России в данной сфере от экономически развитых стран. Кроме того, указанное отставание является одновременно причиной и следствием ряда системных проблем всей российской отрасли разработки программ для ЭВМ. Поэтому развитие СПО будет способствовать их выявлению и решению”.

Важно заметить, что государство обратило внимание на эту проблему еще в 2003 г. Именно тогда была создана “Рабочая группа по использованию программного обеспечения с открытым кодом в государственных учреждениях России при Министерстве связи и информатизации РФ”. Правда, от каких-то активных действий власть продолжала воздерживаться, видимо, в расчете на то, что ИТ-бизнес как-то сам разберется с этими проблемами. И только через пять лет решилась произнести хрестоматийное “Караул устал”. Видимо, опыт ближайшего юго-восточного соседа, судящего о кошке не по цвету, а по умению ловить мышей, слишком показателен, чтобы его игнорировать.

А что думает по этому поводу само Linux-сообщество? Председатель совета директоров группы компаний “АйТи” Тагир Яппаров считает: “Концепция развития разработки и использования свободного ПО появилась очень своевременно. В ней заложены шаги, которые помогут нам преодолеть разрыв между развитыми странами и Россией в части применения свободного ПО, использовать все его преимущества и придать новую динамику развитию всего отечественного ИТ-рынка. Я уверен в том, что в ближайшие годы он будет бурно расти. Для этого у нас есть все предпосылки: уже запланировано создание крупных федеральных информационных систем с использованием открытого ПО, есть большой потенциал у разработчиков, растет автоматизация в SMB-секторе… А теперь есть и поддержка правительства”.

С ним согласен Павел Фролов, генеральный директор ГНУ/Линуксцентра: “Сам факт публикации данной концепции на сайте Мининформсвязи уже дал мощнейший толчок к внедрению свободного ПО в государственные структуры”.

Впрочем, есть на сей счет и другие мнения. Например, руководитель проекта MOPS Linux Виктор Лобко утверждает: “Как показывает практика, рынок свободного ПО уже давно существует и постепенно развивается даже без специального государственного регулирования. На данном этапе становления гражданского общества роль государственного органа, который хочет взять на себя регулирование свободного ПО, могла бы заключаться в том, чтобы выступить с соответствующей законодательной инициативой о заявительной форме свободной лицензии. Всё остальное — может быть, даже лишнее”.

Что СПО даст России?

Глава “Ожидаемые результаты” находится чуть ли не в самом конце документа. Хотя, безусловно, начинать изучение концепции лучше всего именно с нее. Итак, что конкретно планируется получить при внедрении предложений Мининформсвязи?

В первую очередь ожидается серьезное повышение общего ИТ-потенциала России. Связано это как с “уменьшением монополизма и развитием конкуренции на рынке разработки и использования программ для ЭВМ”, так и с “увеличением инвестиций в развитие российской индустрии разработки программ для ЭВМ за счет расширения участия отечественных разработчиков в исполнении работ и оказании услуг для государственных и муниципальных нужд”.

Казалось бы, на бумаге эти аргументы выглядят весьма убедительно. Однако не все участники рынка придерживаются такого же мнения. В частности, компания Microsoft считает, что о росте конкуренции тут не может быть и речи. Концепция просто-напросто даст преимущества отдельным компаниям. И прежде всего— IBM, поддерживающей разработку Linux, чтобы потом продавать с этим ПО свои компьютеры.

Обоснованны ли подобные опасения? Наблюдая за пилотным проектом по внедрению Linux в средние школы, можно предположить, что скорее нет, чем да. В настоящее время учебным заведениям предлагаются два продукта разных производителей — ALT Linux и Linux Ink. Таким образом, конкуренция все-таки присутствует, хотя, разумеется, выбор мог бы быть и шире.

Более серьезным представляется замечание Microsoft относительно стимулирования общего повышения ИТ-потенциала. Софтверный гигант указывает на то, что в настоящее время в России нет разработчиков свободного ПО мирового уровня. А вот компаний, выпускающих проприетарные программы, хватает. И вряд ли они согласятся перейти на GPL, не имея каких-то реальных гарантий сохранения своей прибыли.

Также следует иметь в виду, что специфика российского рынка программной продукции заключается в наличии большого числа реселлеров, а проще говоря — посредников, занятых исключительно продажей лицензий. При массовом переходе на свободный софт они либо разорятся в одночасье, либо переквалифицируются в службы технической поддержки. Причем первое куда более вероятно — положение с грамотными кадрами в нашей стране не так радужно, как кажется после прочтения отчетов о победах на олимпиадах по программированию.

Конечно, с одной стороны, можно только радоваться сокращению цепочки от производителя до потребителя. Однако, как при любых переменах, наверняка вскроются какие-то побочные эффекты, большая часть из которых будет, как водится, носить негативный характер.

В концепции говорится, что широкое внедрение свободного ПО будет способствовать укреплению национальной безопасности посредством “обеспечения реального контроля качества программ для ЭВМ, используемых для государственных и муниципальных нужд, а также повышения технологического суверенитета в силу снижения зависимости от иностранных производителей и поставщиков программ для ЭВМ”. Опять же после беглого просмотра этих тезисов никаких вопросов не возникает — вроде, все так и есть. Однако после отделения мух от котлет ситуация предстает в несколько ином свете.

Теоретически открытый код позволяет добиться чрезвычайно глубокого контроля качества. Но это связано с определенными, причем немалыми, расходами, ведь кому-то придется анализировать исходный текст программ, что представляет собой весьма сложную задачу, решение которой требует специальной подготовки.

То есть для рецензирования исходного кода мало быть просто хорошим программистом. Если реализация системы реального контроля будет достаточно масштабной, то вероятнее всего это приведет к появлению новой специальности. А это не только хлопотно, но и затратно. Разумеется, какую-то часть работы будут выполнять энтузиасты только потому, что им это интересно. Однако строить на этом государственную политику, по всей видимости, весьма авантюрно.

Проблема технологического суверенитета — это тот самый мостик, который связывает обсуждаемую концепцию с идеей национальной операционной системы. В конце концов разница между ничьим и нашим хоть и имеется, но в контексте независимости она не слишком существенна. Как и еще одна деталь — достижение значимой цели в обоих случаях связано в серьезными затратами.

Всерьез говорить о технологическом суверенитете, достигнутом благодаря использованию свободного ПО, можно только тогда, когда исходный код каждого приложения тщательно проанализирован и существует отечественная группа разработчиков, готовая вести проект самостоятельно. Свобода дорого стоит — это утверждение можно с полным основанием отнести и к ПО.

Вывод напрашивается сам собой. Потенциал свободного ПО в деле обеспечения национальной безопасности весьма велик. Но реализовать его — очень непростая задача. Обыкновенными преференциями вряд ли можно чего-либо добиться.

Зато позитивный эффект для образовательных учреждений налицо. В концепции говориться, что массовое использование свободного ПО позволит добиться “расширения участия научных и образовательных учреждений в разработке программ для ЭВМ, что укрепит их экономический базис и будет способствовать развитию высокотехнологических разработок, а также повышению качества образования всех уровней за счет использования преимуществ СПО для целей образования”.

Под преимуществом, вероятнее всего, понимается не только возможность экономии при приобретении ПО. Студенты смогут изучать исходные тексты наиболее удачных программ, что, без сомнения, благотворно скажется на качестве учебного процесса. Боле того, вузы смогут принять активное участие в экспертизе кода, причем на возмездной основе. А это уже не только хорошая практика, но и то самое укрепление экономического базиса, о котором говорится в концепции.

Тагир Яппаров сказал по этому поводу: “Главным сдерживающим фактором для развития рынка открытого ПО в России сегодня является недостаток подготовленных квалифицированных разработчиков и пользователей открытого ПО. Именно с отсутствием “критической массы” участников сообщества разработчиков ПО и связаны текущая ситуация и неуспех ряда проектов по применению открытого ПО последних лет. Поэтому важно, что уже на этот год Мининформсвязи запланировало работы по повышению квалификации, профессиональной подготовки и переподготовки специалистов в различных отраслях экономики и государственного управления”.

Правда, пока непонятен механизм реализации этих безусловно благих намерений. Главная проблема заключается в неопределенности конкретного заказчика экспертизы. Свободное ПО является общественным достоянием — оно принадлежит одновременно и всем, и никому. Поэтому вопрос: “За чей счет банкет?” — в этой ситуации особенно актуален. Разумеется, ответить на него можно общими словами. Мол, это надо всему ИТ-бизнесу, вот пусть он и платит. Однако наверняка отдельные его представители решат подождать, когда это сделают другие, чтобы воспользоваться результатом, не затратив при этом ни копейки. Учитывая незрелость нашего общества, подобный итог более чем вероятен.

Впрочем, роль инвестора может взять на себя государство. Если задача укрепления национальной безопасности получит самый высокий приоритет, то возможный отказ от экономии средств открывает серьезные перспективы в развитии свободного ПО. В настоящее время федеральные и муниципальные учреждения являются одними из крупнейших потребителей программного обеспечения, что создает определенную нагрузку на бюджет. Те же самые средства можно израсходовать на развитие собственной ИТ-отрасли. В результате государство остается “при своих”, а научные и учебные учреждения — в солидном выигрыше. С учетом перспективы такое решение представляется исключительно правильным.

Кстати, именно оно и предлагается в концепции. Авторы ее считают, что финансирование мероприятий должно осуществляться за счет средств федерального бюджета, иных уровней бюджетной системы, федеральной целевой программы “Электронная Россия”, других ведомственных целевых программ и частно-государственного партнерства.

Тут важно обратить внимание на то, что нагрузка ляжет не только на федеральный, но и на региональные бюджеты. В этой связи Павел Фролов отметил: “Региональные администрации удостоверились в том, что государство на самом высоком уровне встало на путь свободного ПО и его действия по внедрению СПО в органах власти носят системный и продуманный характер. Вслед за федеральным центром сразу несколько регионов Российской Федерации объявили о своем интересе к внедрению свободного ПО. ГНУ/Линуксцентр активно сотрудничает с региональными администрациями, консультирует их по вопросам внедрения открытых решений и обучает специалистов. Для региональных администраций нами разработана концепция развития инфраструктуры СПО на три года, и в ряде регионов она уже принята”.

Надо ли менять законы?

Целая глава концепции посвящена правовым аспектам использования свободного ПО. Действительно, исторически сложилось так, что этот вопрос проработан отечественными законодательными органами весьма поверхностно. Пример, уже успевший стать хрестоматийным (кстати, в концепции он также приведен), — действующее законодательство устанавливает пятилетний срок лицензионного договора в случае, если в договоре он не определен. Очевидно, что применительно к открытому ПО это требование абсурдно.

Фактическое игнорирование законодателем свободных лицензий привело к тому, что некоторое время даже на очень серьезных ресурсах сети активно обсуждался вопрос о том, что вступление в силу новой редакции четвертой части Гражданского кодекса РФ поставило GPL вне закона. Разумеется, юристы достаточно быстро внесли ясность, заверив, что это совсем не так.

В концепции, кстати, явно указано, что “действующее законодательство не содержит прямых препятствий (запретов) для развития данной модели разработки, использования, технической поддержки и развития программ для ЭВМ”. Однако помимо буквы закона есть еще и практика его применения.

К сожалению, сотрудники контролирующих органов зачастую вообще не знают о существовании свободного ПО и не разбираются в специфике его использования. Это приводит к весьма неприятным ситуациям. Например, известны случаи, когда компьютеры с установленной системой Linux изымались для проведения экспертизы только на том основании, что у их владельцев отсутствовало напечатанное на бумаге лицензионное соглашение. Разумеется, подобные события не способствуют популяризации открытых решений.

Представители Linux-сообщества считают, что государство должно уделить особое внимание вопросам правового регулирования. Тагир Яппаров заявил: “Важное направление работы — совершенствование правового регулирования в целях развития разработки и использования свободного программного обеспечения в нашей стране”.

Виктор Лобко дал по этому поводу более развернутый комментарий: “Основным преимуществом свободных лицензий является заявительная форма, которая в отличие от существующего российского законодательства не требует заключения лицензионного договора между правообладателем и правоприобретателем. Главное — соблюдать правила, и при этом все оказываются в выигрыше. Решение о выборе схемы распространения ПО принимает автор, иногда вместе с заказчиком, или эта схема наследуется вместе с используемым при разработке ПО. Это очень удобно, ведь в таком случае нет необходимости оформлять многочисленные бумаги. В настоящее время российские разработчики, применяющие в своей практике заимствованное и вновь разработанное свободное ПО, вынуждены проявлять чудеса гибкости, чтобы, с одной стороны, не нарушить действующую свободную лицензию (обязательства перед другими разработчиками), а с другой — соблюсти требования законодательства по обороту ПО в РФ. При этом приходится придумывать новые лицензии, тратить время и ресурсы на “непонятные бумаги”.

Полезность работы, которую сейчас проводят в Мининформсвязи РФ, могла бы быть в том, чтобы предложить конкретные поправки к действующему законодательству, предусматривающие возможность существования наряду с лицензионным договором заявительной формы свободной лицензии. Это значительно улучшит оборот (разработку, использование и модернизацию) свободного ПО”.

Что предстоит сделать?

Помимо декларативной части концепция содержит перечень конкретных мероприятий, которые потребуется провести для воплощения в жизнь ее положений. Они предусматривают совершенствование правового регулирования в целях развития разработки и использования свободного ПО в Российской Федерации, создание инфраструктуры разработки и использования свободного программного обеспечения, реализацию и поддержку перспективных проектов СПО, а также организацию повышения квалификации, профессиональной подготовки и переподготовки специалистов в различных отраслях экономики и государственного управления.

Разумеется, говорить о их воплощении в жизнь пока еще рано. Поэтому от критики именно данной части концепции компьютерная общественность пока воздержалась. Как говорится, жизнь покажет: начнутся реальные дела, тогда можно будет их обсудить.

Впрочем, на отдельные моменты можно обратить внимание уже сейчас. Генеральный директор ОАО ЛИНУКС-ИНК Леонид Сомс отмечает: “В этом документе есть непонятные места. Например, почему “Разработка средств автоматизации информационного обеспечения разработчиков программ для ЭВМ...” (п. 2.3) и следующие за ним еще два конкретных пункта в качестве отчетных документов имеют “доклад в правительство Российской Федерации”? Казалось бы, они должны закончиться выпуском соответствующих средств, описанием их, введением в эксплуатацию или чем-то подобным”.

Оправданны эти опасения или Linux-общественность в лице одного из своих уважаемых членов дует на воду? Поживем — увидим.