Ключевая тенденция, которая задавала тон рынку труда в уходящем 2018 году — стагнация. По наблюдениям экспертов кадровой компании «Юнити», развитие ощутимо замедлилось: если в 2017 году кадровый рынок вырос в среднем на 15-20 %, то в этом году рост едва ли составит больше 10 %. Впрочем, падения рынка не произошло и, судя по настроениям работодателей, не ожидается и в 2019 году.

Среди трендов, которые оказали наиболее существенное влияние на рынок труда в 2018 году, эксперты «Юнити» выделяют обостряющийся дефицит кадров на фоне сохранения уровня безработицы, замедлившуюся автоматизацию производственных процессов и рост популярности удаленной занятости.

Кадровый голод в 2018 году усилился в среднем на 1,5-2 % — то есть, как отметили в «Юнити», соразмерно развитию экономики и не так серьезно, как этого опасались. Однако это — главная боль нашего рынка: согласно опросу лидеров российского бизнес-сообщества, нехватка квалифицированных кадров входит в тройку наиболее ощутимых проблем. «Главная сложность для бизнеса — кардинально изменившийся рынок трудовых ресурсов. Рабочая профессия стала, к сожалению, непопулярной. Мы, конечно, привлекаем людей из различных российских регионов и стран СНГ, в том числе на временной основе, но это увеличивает наши издержки, объем администрирования. К тому же в такой модели отношений прерывается линия опыта, снижается производительность труда», — привела пример Раиса Демина, председатель совета директоров группы компаний «Велком».

Сильнее всего кадровый голод отразился на отраслях, где наблюдается физическая нехватка специалистов (например, ИТ, инженерия), а также там, где велик разрыв между запросами работодателя и квалификацией большинства соискателей (sales-менеджеры, специалисты фармацевтических производств, рабочий персонал).

«Дефицит кадров сопровождается двумя процессами. Первый — это скудность производственного процесса, в котором задействован человек: бизнес мог бы быть гораздо эффективнее, если бы реальный профессиональный уровень сотрудников соответствовал заявленным требованиям. Второй — это безработица, причина которой кроется отнюдь не в недостатке вакансий. Вакансии на российском рынке труда есть, причем столько, что мы вынуждены опираться на рабочую силу из ближнего зарубежья. Безработица в России порождена несоответствием требований и условий работодателей запросам соискателей (к слову, тоже не всегда объективным) — часто компания не готова предложить сотруднику ту зарплату, на которую он рассчитывает при заявленном количестве обязанностей. Поэтому и в 2019 году безработица, скорее всего, сохранится на текущем уровне», — отметил Феликс Кугел.

Автоматизация производственных и бизнес- процессов, на которую несколько лет назад в стране возлагали очень большие надежды, замедлилась, хоть и продолжает влиять на рынок труда. В 2018 году на десять тысяч рабочих в России приходилось в среднем три робота, а в Европе — 106, и вряд ли в 2019 году мы заметно приблизимся к западным соседям.

С одной стороны, в «Юнити» отметили возросший спрос на специалистов по автоматизации производства и бизнес-процессов — ведь именно это позволяет бизнесу выходить на новый виток развития. С другой стороны, для многих компаний в современных условиях вкладывать деньги в автоматизацию стало слишком дорого.

«Главные двигатели автоматизации — это либо удешевление стоимости, либо увеличение продуктивности бизнеса. Но я не предполагаю, что в 2019 году уровень автоматизации покажет яркую динамику, потому что для этого в России нет главного мотиватора — им выступает дорогая рабочая сила», — пояснил Феликс Кугел.

В то же время, есть примеры, когда автоматизация внедряется успешно — и это приводит к сокращению персонала и даже к исчезновению ряда профессий. Так, в этом году на крупном кондитерском производстве в Москве после внедрения автоматизированных линий в четыре раза сократили штат сотрудников: вместо 80 человек там сейчас работают всего 20. Еще один пример — Сбербанк, где, по словам Германа Грефа, после внедрения искусственного интеллекта было сокращено около 70 % менеджеров среднего звена. За девять месяцев 2018 года численность сотрудников группы Сбербанка, по данным отчетности Сбербанка по МСФО, сократилась на 14 тысяч, или на 4,6 %.

Удаленная занятость в 2018 году стала набирать популярность: до 90 % работодателей, как отметил управляющий директор «Юнити» Феликс Кугел, хотели бы использовать такой формат, так как он позволяет сократить издержки на 15-20 %. Сотрудники, постоянно работающие на home office в штате компании, сегодня составляют около 5%. В ближайшие два года их доля может вырасти в два раза.

Квадратный метр офиса в Москве в среднем обходится бизнесу в 32 735 рублей за год — таким образом, если сотрудник будет работать из дома, экономия только на нем составит около 130 000 рублей в год. И это — не считая стоимости мебели, инфраструктуры, износа и прочих сопутствующих трат. Также формат home office позволяет нанять уникального специалиста из другого города без компенсации затрат на переезд и за зарплату, актуальную для его региона (чем уже сегодня активно пользуются ИТ-компании). Кстати, различные опросы показывают, что сегодня почти каждый второй россиянин имеет возможность работать дистанционно.

Также эксперты «Юнити» выделяют два мини-тренда, которые обозначились в 2018 году и могут получить интенсивное развитие в 2019 году: это отказ от экспатов в пользу русских специалистов с зарубежным опытом, а также все возрастающая популярность государственной службы у молодых соискателей.

«Главное — мы не ожидаем падения рынка, — так звучит ключевой прогноз Феликса Кугела на 2019 год. — Но будет ли он расти? Вероятнее всего, нет. Сейчас Россия переходит от внутренне-внешней к внутренней обеспечительной системе. Таким образом, существенно вырастает зависимость экономики от доходов населения, так как именно они определяют покупательскую способность и размер потребительской корзины. Будет спрос на товары — будет и развитие производства — будут и новые рабочие места».

В частности, по словам Феликса Кугела, можно ожидать, что интенсивное развитие, помимо сфер IT, производства и продаж, получит отрасль жилищного строительства, сервисная индустрия, а также сфера FMCG.

Среди событий, которые могут существо изменить конъюнктуру рынка трудовых отношений, в Юнити называют возможную диверсификацию военного производства — именно этому вопросу было посвящено одно из последних совещаний президента страны с руководством Министерства обороны и предприятий ОПК.

«Я это называю „Конверсия 2.0“. Потому что первая конверсия уже была: компании, которые делали ракетные двигатели, стали выпускать кастрюли и чайники. Но в этот раз речь идет о высокотехнологичном гражданском оборудовании, что внушает определенные надежды. Если правительство простимулирует переход ОПК на производство мирных изделий, это станет мощным толчком для развития рынка труда. Если этого не произойдет и не появятся иные глобальные проекты, например, связанные с разведыванием новых месторождений нефти и газа, то, скорее всего, стагнация на рынке труда сохранится несмотря на накопленный спрос на развитие», — прогнозирует Рустам Барноходжаев.