ИНТЕРВЬЮ

Игорь Лапинский

Для большинства россиян имя американской корпорации IBM, вероятно, и сейчас ассоциируется прежде всего с персональными компьютерами IBM PC, родоначальником которых она стала, а также с мощными вычислительными системами - мэйнфреймами. Однако посвященные знают, что к настоящему времени бизнес корпорации претерпел серьезные изменения и теперь это один из крупнейших поставщиков серверов, систем хранения данных, ПО, услуг и консалтинга для корпоративных и государственных структур. О том, как компания оценивает ситуацию в ключевых секторах российского ИТ-рынка, а также об особенностях развития ее бизнеса в России с генеральным директором "IBM Восточная Европа/Азия" (IBM EE/A) Кириллом Корнильевым беседуют главный редактор PC Week/RE Алексей Максимов и первый заместитель главного редактора Игорь Лапинский.

PC Week: В последнее время мы наблюдаем заметную активизацию государства и депутатов Госдумы в области ИТ. Здесь и программа создания технопарков, и создание специального инвестиционного фонда (РИФИКТ), и еще многое другое. Кроме того, государство является крупным заказчиком ИТ. Как вы оцениваете эту активность на отечественном ИТ-рынке?

Кирилл Корнильев: Действительно, государство представлено здесь в двух ипостасях: как один из секторов потребления ИТ и как регулятор рынка. Вообще в России, на мой взгляд, пять наиболее заметных секторов, которые в совокупности потребляют более 60% всего объема продуктов и услуг в области информационных технологий. Это государство, а также банковская, телекоммуникационная, транспортная и нефтегазовая индустрия. Структура потребления ИТ в этих сегментах свидетельствует о том, что они к тому же достаточно развитые (это определяется уровнем потребления конечных решений и сервисов). Например, в телекоммуникационном секторе на долю ПК приходится менее 20% общих расходов на ИТ, остальные 80% - это тяжелые серверы, программные решения и сервис. Государство на ПК тратит примерно 40%, а другие сектора за исключением перечисленных пяти - порядка 45% и выше. При этом государство постоянно движется в сторону более серьезных решений, потому что по уровню информатизации оно еще далеко от развитых стран. То, что государственный сектор потребляет много, - не удивительно. Как говорится, чего у нас только нет: и этого нет, и того нет. Но сейчас государство активно вкладывает средства в развитие ИТ.

Кирилл Корнильев

С другой стороны, можно только приветствовать повышение внимания к ИТ со стороны государства как регулирующего органа. Нужно предпринимать усилия для того, чтобы высокотехнологичные компоненты экономики заняли в ней достойное место. И пусть местами получается неуклюже - это вполне объективно, поскольку нет еще опыта.

PC Week: Как регулятор государство инициировало изменения в таможенных правилах, что наряду с общей тенденцией к "обелению" бизнеса в ряде случаев приводит к росту цен. Вы это ощущаете?

К. К.: В серьезных трансформационных проектах ценообразование и конкуренция имеют свои особенности. Скажем, сколько стоит банковская система? А сколько денег будет потеряно, если без нее работать год? Вот что должен учитывать CIO, обдумывая предложенную ему цену.

Что касается приведения таможни к состоянию, характерному для цивилизованных стран, то мы это всячески приветствуем. В частности, очень хотелось бы, чтобы время доставки продукта от производителя до нашего конечного потребителя было, например, как в Европе.

PC Week: У IBM весьма значительный опыт работы с государственными структурами. Какого плана решения сейчас там востребованы?

К. К.: Государство - такая же индустрия, не хуже и не лучше любой из той пятерки, что я назвал. Пока здесь востребованы в основном базовые решения. Например, в банковском секторе это то, что составляет ядро банковской ИТ-системы. В телекоме - биллинг. Нефтегазовые предприятия прежде всего нуждаются в ERP. Свои базовые системы автоматизации строят и государственные структуры. То есть пока речь идет об автоматизации основных бизнес-процессов.

PC Week: Что в таком случае следует понимать под "продвинутыми" решениями?

К. К.: Давайте представим ситуацию в каком-нибудь западном банке. Базовая ИТ-система тут стоит уже лет двадцать и вполне справляется со своими задачами. Поэтому сюда идут с другими решениями. Скажем, если вы предложите банку повысить эффективность сети банкоматов на 3%, вас скорее всего очень внимательно выслушают. При количестве банкоматов в 10 тыс. штук 3% - это весьма заметная экономия. То есть речь идет уже о "тюнинге" ИТ-систем. А вот если с подобным предложением прийти у нас, то тебя просто не поймут. Им бы с банковской системой разобраться: с середины 90-х, когда было внедрено какое-то решение, банк вырос, и теперь ядро ИТ-системы "заваливается".

В государственных органах примерно та же ситуация. Бoльшая часть операций выполняется вручную, а если что-то и автоматизировано, то еще не решена проблема качества данных. А это не позволяет двигаться дальше.

В принципе такое отставание нам только помогает, в том смысле, что мы всегда можем найти специалистов, которые уже решали подобные задачи. Возьмем, например, большой и интересный проект в федеральной таможенной службе, который мы делали совместно с нашими партнерами. Ну где в России вы найдете команду, умеющую трансформировать таможню, если этого до сих пор здесь не делали? Какие тут "лучшие практики"? А теперь представьте, что приезжает команда специалистов, которые решали аналогичные задачи в разных странах. Конечно, заказчик выслушает их с большим интересом, хотя разговор пойдет о базовых вещах.

PC Week: В такого рода проектах вы выступаете как сервисная компания?

К. К.: Да, мы выступаем как компания, которая помогает предприятию выстраивать бизнес-процессы, а используем при этом решения разных вендоров: Oracle, SAP и других. Мы не находимся в бизнесе развития конечных приложений. Это осознанное решение, потому что поддерживать и развивать решения по всем возможным направлениям просто невозможно. Мы предлагаем инфраструктурные компоненты и сервисы. И в данном случае опыт заключается не в том, какой использовать продукт, а в том, как правильно его настроить. Ведь инсталляция той же ERP может быть успешной или неуспешной, быстрой и медленной, дорогой и не очень, эффективной и неэффективной. У нас есть бизнес-практики, есть люди, которые занимаются созданием и развитием новых проектов. Но их количество ограничено по объективным причинам, и потому мы вынуждены активно взаимодействовать с партнерами. Это делается сознательно - в этом часть стратегии, и поэтому партнеры любят работать с нами. По сути мы еще маленькое предприятие и не можем обеспечить обслуживание заказчика на территории страны, вмещающей в себя одиннадцать часовых поясов. Мы в хорошем смысле обречены работать с партнерами на многие годы.

PC Week: Круг ваших партнеров уже сложился?

К. К.: Если говорить об интеграторах, с которыми мы можем сотрудничать по крупным проектам, то этот круг известен. Что же касается дальних регионов, то здесь целая большая программа развития нашего бизнеса и канала. Дело в том, что после изменения характера бизнеса IBM и отказа от массовых продуктов (мы больше не продаем ПК) исчезла и прежняя основа для поддержания контактов с небольшими компаниями, которые внедряют решения на средних и малых региональных предприятиях. Раньше эти контакты держались на регулярных поставках оборудования, а сейчас интерес к нам может сохраниться только в том случае, если IBM будет помогать этим компаниям внедрять те самые СМБ-решения. У IBM есть целый портфель для СМБ-рынка под названием IBM Express, который содержит помимо серверов и ПО предложения по сервису. Одновременно с этим сейчас у нас в регионах появляются люди, которые помогают каналу развиваться и работать с заказчиками. На этой базе региональных партнеров мы начинаем разворачивать сервисные центры (фактически создаем там склад запчастей). Таким образом мы целенаправленно выстраиваем инфраструктуру поддержки региональных партнеров.

С сервисом и консалтингом проще. На этом направлении у нас сейчас задействовано достаточное количество человек в Москве, и если нужно, они вылетят в любую точку. Но при той консалтинговой практике, какая у нас есть, сколько можно одновременно вести проектов? Несколько, а заказчиков тысячи. Наша цель - охватить всех, и делать это мы будем совместно с каналом, развивая его и привлекая своих специалистов.

PC Week: А есть идеи создания в нашей стране структуры, подобной белорусской IBA, которая уже много лет тесно сотрудничает с IBM?

К. К.: На таких принципах мы уже сотрудничаем, например, с Luxoft. Там несколько сотен человек выделено только для работы на IBM. И таких компаний по России несколько. В целом по СНГ, я думаю, сейчас по заказам IBM работает больше тысячи человек. Координацией этой деятельности у нас занимается несколько сотрудников. Собственно с их помощью мы пытаемся создать вокруг себя своеобразную экосистему.

PC Week: Как с вашей точки зрения меняется заказчик в тех ключевых отраслях, которые вы выделили? Ведь эти перемены в значительной мере характеризуют экономическое развитие страны.

К. К.: В каждой индустрии есть свои тенденции. Скажем, телекоммуникации до недавнего времени развивались экстенсивно, ориентируясь на захват новых рынков. В результате в мобильной связи мы уже достигли уровня, когда на каждого младенца приходится по мобильному телефону. Поэтому теперь здесь стали бороться за эффективность, а следовательно, потребовались банки данных, инструменты их анализа и бизнес-моделирования, т. е. средства класса business intelligence.

В банковском сообществе иная ситуация. Банки не только растут, но и консолидируются. Это порождает зоопарк систем, возникают сложности в ИТ. Нужно понять, что с этим делать, и потому здесь есть насущная потребность в формировании грамотной ИТ-стратегии.

При тех сверхдоходах, какие имеет нефтегазовая отрасль, ей мало что нужно. Если для телекоммуникационного и банковского секторов ИТ - это просто хлеб, то в нефтегазовой индустрии борьба за 3% неактуальна. Зато, как я уже отмечал, тут нужна ERP-система, потому что хочется знать, куда деваются деньги. Когда денег много, этот вопрос особенно актуален.

А у правительства сейчас основная забота - государственные программы.

PC Week: Сейчас много говорят о технопарках. Чем они могут быть интересны для вас?

К. К.: Это всегда интересно по одной простой причине: если в нашей стране будет развиваться нормальное информационное сообщество, то в результате рынок ИТ в целом будет расти. А если я буду против этого возражать, то покажусь очень странным человеком. Во-первых, с ростом рынка, просто удерживая свою долю, я больше буду зарабатывать. А во-вторых, есть много разных видов бизнеса, которые мы только начинаем прощупывать. В отношении ИТ можно говорить как о локальном, так и о глобальном рынке. Почему, например, мы не можем иметь центр для обслуживания европейских заказчиков? Вон в Индии уже 45 тыс. IBM’еров. Вы думаете, они Индию обслуживают? Нет - прежде всего США. Но ведь есть еще Европа, в которой тоже ИТ-услуги востребованы. Почему бы нам этим не заняться?

PC Week: Вы имеете в виду услуги типа call-центров?

К. К.: Не только. Есть еще немало задач поддержки приложений. Многим заказчикам, у которых стоит банковская система, все время нужно что-то менять, доделывать, дописывать. Этим вполне могут заняться наши специалисты. Все упирается лишь в вопросы цены, конкурентоспособности, ресурсов и квалификации людей. И технопарки помогут сформировать среду, где все это можно будет развивать.

Но вообще мы не намерены ждать, и у нас в России с середины этого года уже работает своя лаборатория - IBM Russian System Technology Laboratory (RSTL). Инвестиции в эту инициативу составили около 40 млн. долларов. К концу года она удвоит свой штат. Основная заслуга в ее образовании принадлежит Нику Донофрио, старшему вице-президенту IBM по инновациям. Год с небольшим назад он приезжал сюда и изучал вопрос о том, какой вклад наша страна может внести в развитие IBM по всему миру. И пришел к интересному заключению: в России много не оформленных в крупные компании талантливых творческих коллективов, которые способны решать сложные проблемы. Но как решение инновационных проблем поставить на поток? Вот вопрос, которым задался этот человек. Моделей бизнеса для такого рода деятельности пока нет. Поэтому сначала решили создать точку фокусировки - специальную лабораторию, а уже потом вокруг нее формировать некую экосистему. Очевидно, это займет несколько лет, и сейчас мы стараемся данную идею воплотить в жизнь.

А начать решили с мэйнфреймов. В США отмечается старение персонала, который в свое время их разрабатывал. А где брать новых специалистов? Либо готовить, но это дорого, либо искать где-то еще. В Индии и Китае про мэйнфреймы ничего не знают. Остаются Бразилия (там, оказывается, с 70-х годов были соответствующие лаборатории и заводы) и Россия. Если все пойдет так, как мы планируем, то свыше половины задач по разработке мэйнфреймов будет решаться в России.

Команду мы уже собрали - это оказалось несложно. Еще в СССР было произведено свыше 35 тыс. ЕС ЭВМ. К тому же мы давно работаем с заказчиками, которым поставили мэйнфреймы, в частности с РЖД. Там тоже нужны специалисты, и потому хочешь не хочешь, а пришлось заниматься вопросами подготовки кадров. Для этого, например, мы сотрудничали с целым рядом транспортных вузов. Так что кадры есть. А кроме того, и среди наших партнеров многие работают по заказам IBM в области мэйнфреймов.

Кстати, в лаборатории уже есть проекты, которые к мэйнфреймам не имеют никакого отношения. В них может быть занято, например, три-пять человек, и они решают конкретную задачу. Под это открывается тема, начинается финансирование. Как только работа завершается, люди переводятся на другую тему. Например, в рамках одного такого проекта наши специалисты совместно с европейскими центрами IBM работают над созданием blade-серверов. Во всем мире IBM принадлежит сейчас 42,3% рынка blade-серверов. Приятно осознавать, что и Россия в этом сыграла значительную роль.

Руководит всем этим Дженифер Трелевич, у которой есть русские корни, и до этого она много лет работала в подразделении исследований и разработок IBM в Америке. И это очень важно, поскольку такой человек может оттуда принести заказы сюда.

PC Week: Всплеск интереса к мэйнфреймам очевиден. Вы считаете, это надолго?

К. К.: Что такое мэйнфрейм? Система для обработки большого количества транзакций, легко масштабируемая, надежная и к тому же поддерживающая стандартные внешние интерфейсы. Например, 16-процессорный мэйнфрейм IBM System z990 может обрабатывать до 12 тысяч транзакций в секунду. Значительному количеству крупных предприятий, где ведется централизованная обработка транзакций, такая машина нужна. И неспроста все 25 ведущих мировых банков, например, используют мэйнфремы. Я не ожидаю тысяч и тысяч инсталляций мэйнфреймов, но уж слишком долго эти машины существуют, чтобы просто так исчезнуть.

PC Week: Наряду с мэйнфреймами растет интерес и к суперкомпьютерам, которые решают вычислительные задачи. Сейчас такие машины нередко ставятся в вузах, но не всегда там знают, что с ними делать. С вашей точки зрения это все же правильный подход?

К. К.: Здесь вы затрагиваете две проблемы: во-первых, доступности суперкомпьютерных вычислений и соответственно тех возможностей, которые они открывают перед научным сообществом, экономикой и т. д., а во-вторых - готовности нашей системы образования, институтов воспринять и активно использовать все это с толком для себя.

Начнем с первой проблемы. Как вы думаете, сколько сейчас стоит час аренды одного процессора на суперкомпьютере? Пятьдесят центов. Это значит, что любой студент, потратив всего 50 долл., может на целый час получить в свое распоряжение суперкомпьютер с сотней процессоров. Если у вас есть идея, вы ее обсчитаете, почти ничего не потратив. И это можно из любой точки. То есть доступность имеется.

Что же касается проблем нашей высшей школы, то они многогранны. Здесь выбито целое поколение. Те, кто когда-то учил меня, занимаются этим до сих пор, и я их очень уважаю. Но я могу говорить про суперкомпьютеры, а они уже не совсем в теме. И с этим ничего не поделаешь, такова объективность. Тем не менее образование нужно накачивать техникой, и это обязательно принесет отдачу, потому что люди хотят проявить себя, хотят сделать что-то важное. Есть множество задач, требующих хорошей обработки. Мир виртуализуется в том смысле, что зачастую медикаменты поначалу испытываются не на мышках, а на компьютере. А в том, что мы пока не в состоянии делать это так, как в США, нет ничего страшного. Лет через десять догоним.

PC Week: В рамках RSTL вы уже фактически начали работать на экспорт, не так ли?

К. К.: Об экспорте можно говорить там, где есть прибыль, например при предоставлении услуг call-центра. Лаборатория же работает на бесприбыльной основе. Фактически это отдел разработок, финансируемый лишь на время проекта.

PC Week: В чем тогда ваш интерес, как руководителя IBM EE/A?

К. К.: Мы получаем огромное количество квалифицированных специалистов, которых в случае чего можно использовать в том или ином проекте, причем в масштабе корпорации. Представьте, какие возможности для выполнения того или иного локального проекта есть в Индии, где под рукой 45 тыс. человек. Проектный коллектив там можно собрать за минуту.

PC Week: У вас прошла целая волна софтверных конференций. Это довольно приличные инвестиции. Насколько значительна доля ПО в структуре ваших продаж, и какие софтверные направления вы считаете наиболее интересными?

К. К.: Область наших интересов в данном случае предопределена тем продуктовым портфелем, который у нас есть. Мы находимся во вполне конкретном сегменте ПО промежуточного слоя и не работаем в области приложений. IBM за последнее время агрессивно расширяет свой набор решений в области ПО. С 2000 г. мы приобрели 42 софтверных фирмы, и все эти сделки вписываются в нашу стратегию. Приобретенные фирмы разрабатывали технологии, дополняющие интеграционную архитектуру, над которой IBM работает последние 15 лет.

В России, когда мы начинали развивать программное направление, в нашем офисе им занимались всего три человека, а теперь - в десятки раз больше. Это определяется необходимостью построения у наших заказчиков инфраструктурных решений соответствующего уровня - уровня предприятия. Например, речь может идти о системе гарантированной поставки приложений по всей России для обеспечения межбанковских платежей. Понятно, что там имеются в виду обработка транзакций, документооборот, управление инфраструктурой, средства разработки.

В каждом сегменте мы фокусируемся на вполне определенных вещах. Скажем, та же WebSphere используется в основном как средство интеграции отдельных приложений, построения портальных решений. В области систем управления и ИТ-безопасности у нас есть ПО Tivoli. Для организации групповой работы предлагаем Lotus. Кстати, если говорить о системах обработки данных, то вместо того чтобы со своей DB2 конкурировать по цене с СУБД Oracle, мы предпочитаем заниматься направлением Datawarehouse в телекоммуникациях, банковском и других сегментах, т. е. вопросами организации хранилищ данных и их обработки. И неважно, используется ли там DB2 или Oracle, - это не так актуально. Так что в каждом сегменте у нас есть предложение, которое обеспечивает нам хороший рост.

PC Week: А софтверное направление развивается быстрее сервисного?

К. К.: Да, быстрее. Возможно, правда, это только у нас так получается. С другой стороны, сервис - это прежде всего люди. Чем больше у вас людей, тем больше вы можете сделать в области сервиса. Здесь прямая зависимость, все определяется тем, есть ли у вас возможность нанимать людей, обучать их и т. д. А программное обеспечение - это другое. Хотя здесь мы тоже сталкиваемся со схожими проблемами: одни софт продали, а кто-то должен его поддерживать. Потому-то есть понятие capacity of your channel, определяющее, сколько специалистов нужно иметь в своем распоряжении, чтобы продвигать те или иные решения. Но в области ПО многое делается через партнерскую сеть и потому реально задействуется больше специалистов, канал здесь пошире.

PC Week: Какие задачи вы перед собой ставите?

К. К.: У нас есть план развития до 2010 г., утвержденный в штаб-квартире корпорации. Вообще говоря, когда я начал работать в IBM в нынешней позиции, мы были вполне обычным подразделением, которое работало и росло вместе с рынком подобно аналогичным подразделениям в Финляндии, Чехии и т. д. А потом стало видно, что Россия растет более быстрыми темпами. В результате, благодаря в том числе и собственным усилиям, мы попали в фокус внимания руководства корпорации. BRIС (Бразилия, Россия, Индия, Китай. - Прим. ред.) - это серьезный термин для IBM. Наш CEO раз в квартал докладывает аналитикам с Уолл-стрит, как мы растем в России: инвестиции, планы роста и т. д. Наша деятельность в России спланирована подразделением корпорации IBM по стратегическому развитию. В связи с этим с ресурсами нам сейчас легче, но задач и ответственности - больше. Но это хорошая проблема.

PC Week: Спасибо за беседу.