Национальная программная платформа на фоне международного опыта

“Так что же представляет собой НПП? Это план поддержки отрасли или создания конкретного набора программных решений? Или же намерение продвигать в жизнь то, что уже создано российскими разработчиками?” — такими вопросами закончилась предыдущая статья на тему Национальной программной платформы (НПП), написанная по мотивам майской конференции “Национальная программная платформа как новый приоритет развития ИКТ”. К сожалению, из доклада генерального директора концерна “Сириус”, координатора проекта Леонида Ухлинова ответы на эти вопросы явно не вырисовывались, поэтому будем сейчас разбираться самостоятельно с использованием дополнительных материалов.

Однако сначала нужно отметить один важный момент. Дело в том, что после публикации упомянутой статьи по теме в СПО-блоге PC Week/RE началась дискуссия — о какой именно НПП мы говорим? Действительно, тут есть вопрос. Дело в том, что, кажется, первый официальный документ по поводу НПП — это утвержденная председателем правительства РФ Владимиром Путиным государственная программа “Информационное общество “(2011—2020 годы)”, в которой есть пункт 41 “Создание Национальной программной платформы” с указанием ответственного исполнителя — Минкомсвязи. Но потом, в апреле 2011-го, НПП была уже представлена как технологическая платформа (ТП) в списке из двадцати одной ТП, предложенных Минэкономразвития. Причем раздел ТП НПП был подготовлен при участии Минкомсвязи (это четко было сказано в докладе представителя министерства на апрельской конференции ROSS ‘2011), хотя координатором уже указан концерн “Сириус”. Однако НПП в варианте Минэкономразвития заметно шире, чем в базовом документе “Информационное общество”.

Но при этом такое увеличение состава ТП НПП выглядит как раз довольно естественно, поскольку фактически раскрывает и уточняет общую идею базовой госпрограммы. Тем более, что в октябрьском распоряжении Владимира Путина четко дано задание внести в течение полугода изменения в эту программу.

Так или иначе, но на майской конференции “Национальная программная платформа (НПП) как новый приоритет развития ИКТ” Леонид Ухлинов вполне однозначно отметил, что работа по ТП НПП ведется в рамках реализации “Информационного общества”. Так что мы сейчас будем исходить из того (к сожалению, наши попытки получить четкий официальный ответ пока заканчивались неудачей), что ТП НПП, представленная в списке Минэкономразвития и обсуждавшаяся на майской конференции “Сириуса”, — это уточнение и, возможно, расширение все той же НПП из “Информационного общества”.

Теперь все же вернемся к вопросу, который был обозначен, но не освещен до конца в нашей предыдущей публикации по итогам той НПП-конференции: в чем же главная идея Национальной программной платформы? Несмотря на обилие речей по этому поводу, в которых перечисляется как минимум несколько целевых задач, документы (в том числе соответствующий раздел программы “Информационное общество”) говорят достаточно чётко: речь в первую очередь идет о формировании (мы сознательно не используем пока слово “создание”) некоторого программного комплекса, технологической платформы, которую государство в лице ее доверенных структур будут потом продвигать на рынок, скорее всего в подведомственные государству организации.

Конечно, когда заходит речь о подобных проектах, то хорошо бы начать с изучения международного опыта, посмотреть — есть ли подобные прецеденты в мире, как они реализуются, что получается в итоге.

Сразу после утверждения в начале апреля плана по технологическим платформам Минэкономразвития такой вопрос задавался “специальному гостю” конференции ROSS '2011 — основателю компании Canonical (Ubuntu Linux) Марку Шаттлворту. Он тогда поделился собственными наблюдениями : “…подобные усилия в других странах, как правило, заканчивались безуспешно”, — правда, вежливо заметив, что, возможно, у России это получится лучше. При этом в целом он позитивно высказался о намерениях нашего государства развивать и поддерживать направление свободного ПО.

Анализ международного опыта поддержки ИТ-отрасли

Тема международного опыта обсуждалась и на майской НПП-конференции. Развернутый доклад “НПП и зарубежный опыт стимулирования инноваций в сфере ПО” представил руководитель Cnews Analytics Максим Казак. В качестве аналогии в нем были рассмотрены три модели-подхода к реализации комплексных отраслевых программ исследований с государственным участием в области разработки ПО: США, Западная Европа и Китай.

Американская модель частно-государственного сотрудничества в этой сфере является наиболее простой: государство никак не участвует в создании коммерческих программных продуктов, в том числе для нужд правительственных организаций. Эти задачи полностью отданы на откуп частных предпринимателей. Однако тут, конечно, нужно подчеркнуть: подразумевается прямое участие (в данном случае “неучастие”) государства в программах прямого финансового или организационного стимулирования ИТ-отрасли или в реализации совместных с коммерческими компаниями проектов по разработке ПО. На самом же деле вся модель экономики США нацелена на опережающее развитие высокотехнологичных отраслей, и усилия правительства страны в значительной степени направлены на поддержку и развитие этой экономической модели в целом. При этом государство, безусловно, — один их ключевых игроков рынка, выступающий в качестве крупнейшего ИТ-заказчика, финансирующий фундаментальные исследования и военно-промышленные разработки и являющийся активным нормативным регулятором экономики.

Однако вся эта деятельность носит по отношению к ИТ-отрасли непрямой, опосредованный характер. Это хорошо, в частности, видно на примере известного закон Сарбейнса — Оксли. Он был принят в 2002 г. и по общему признанию экспертов сыграл важную роль в поддержке ИТ-отрасли, которая как раз тогда переживала серьезные трудности в условиях очередной волны мирового экономического кризиса. Но формально этот закон касался не ИТ, а сферы ценных бумаг, в частности в плане ужесточения требований к финансовой отчетности и к процессу его подготовки. Но как раз эти изменения требовали от корпораций серьезного усиления ИТ-обеспечения своей деятельности и соответственно увеличения затрат на ИТ, что и оказало финансовую поддержку через приобретение товаров и услуг ИТ-отрасли.

Идея реализации европейских ТП была сформулирована в 2002-м как часть единого механизма поддержки инновационных исследований в Европейском союзе. Во многом она была инициирована задачей обеспечения конкурентоспособности ИТ-отрасли Старого Света в условиях доминирования на рынке американских поставщиков. Но эта идея изначально не ставила задачу “импортозамещения” и была нацелена на развитие новых, не охваченных рынком направлений. В настоящее время там имеется 36 таких технологических направлений, в том числе пять связанных с ИТ, и в качестве наиболее характерных примеров в докладе были приведены такие, как ИТ-услуги нового поколения, разработка “умных” систем, создание встраиваемых и мобильных систем, создание контента и разработка сетевых медиа.

Например, направление ТП по встраиваемым системам имеет более двухсот участников и ожидаемый объем финансирования до 2017 г. в 2,4 млрд. евро. Для реализации этого проекта в 2007 г. была создана отраслевая ассоциация с участием таких компаний, как Philips, Nokia, DaimlerChrysler, ST Microelectronics, Thales, а еще через год появилось совместное предприятие по реализации стратегического плана исследований.

В Китае реализуется комплекс из шестнадцати приоритетных программ научно-технических исследований на 2006—2020 гг. Одна из них связана с ИТ, включая направления электронных компонентов, процессов и платформенного ПО. Основными приоритетами в области ПО являются операционные системы, СУБД и ПО связующего слоя. Ожидаемый объем финансирования данной программы — около 15,4 млрд. долл. В отличие от европейской модели китайский подход ориентирован в первую очередь на решение задачи импортозамещения (с использованием методов прямого субсидирования разработчиков), зачастую создания местных продуктов по уже имеющимся аналогам.

Комментируя особенности китайского подхода, Максим Казак отметил, что его эффективность пока явно не доказана, что, в частности, видно по тому, что в рамках этой программы на рынке пока не появились международно-значимые разработки. В целом получается, что участники программы конкурируют не за рынок, а за государственное финансирование, что как следствие сопровождается высоким уровнем коррупционности (несмотря на жесткое законодательство по борьбе с коррупцией и активную работу правоохранительных органов в этой сфере).

Анализируя российский подход поддержки ИТ-отрасли, автор доклада охарактеризовал его как некий промежуточный “европейско-китайский” вариант, в котором курс на импортозамещение и решение практических задач сочетается с проектным подходом и созданием исследовательского сообщества.

Принципиальным же моментом состоит в том, что если европейские и китайские программы уже так или иначе работают, то как будет функционировать российский вариант, пока никому не понятно. В рамках доклада были сформулированы вопросы, на которые пока (в том числе и на сегодняшний момент, спустя три месяца после конференции) нет ответов:

• каковы приоритеты в списке компонентов НПП?
• как будут осуществляться проекты по их разработке?
• каков механизм постановки задач и детализации требований?
• каковы обязательства участников?

И список этих вопросов можно еще продолжать. В конце концов, ключевым критерием реалистичности программы поддержки ИТ-отрасли является объем выделяемых на нее средств. И здесь, если посмотреть на финансовую сторону дела, никаких аналогий российского подхода с зарубежными вариантами не просматривается. Вот какие данные были приведены в докладе по финансированию в 2011 г.:

• ARTEMIS (одна из пяти профильных европейский ТП) — 65,5 млн. евро;
• программа поддержки ПО Китая — 154 млн. долл.;
• российская НПП — 4,5 млн. долл.

Возникает естественный вопрос: как можно за такие, явно не слишком большие деньги реализовать весьма амбициозные задачи НПП? Что можно реально сделать на эти средства?

Тут нужно вернуться к начальному вопросу — что же такое НПП? Что должно получиться в результате ее реализации? Так вот, самым характерным моментом является то, что ни в одном докладе конференции собственно состав компонентов представлен НПП не был. А ведь он четко был сформулирован еще в апрельском списке технологических платформ, подготовленном Минэкономразвития (см. таблицу). Планы действительно обширные и весьма амбициозные. Правда, у них нет конкретных сроков, и многие темы сформулированы в довольно общем виде. Но все же как это можно реализовать на весьма незначительные средства программы “Информационное общество”?

Возможно, ответ на этот вопрос мы найдём, более внимательно посмотрев на то, что включается в состав НПП. Даже беглый анализ позволяет сделать предположение, что многое из записанного там создавать просто не нужно, так как это уже давно присутствует на рынке, в том числе в виде хорошо известных российский программных продуктов…