На прошедшей в конце января седьмой конференции “СПО в высшей школе” активно обсуждались две темы: государственные и альтернативные образовательные стандарты и применение СПО в подготовке ИТ-специалистов.

Не то чтобы проблемы вузов (и, в частности, вопросы стандартизации высшего профессионального образования — ВПО) были далеки от предприятий, но последние обычно сосредоточены на решении собственных неотложных задач — “а молодого ИТ-специалиста после вуза мы доучим или переучим, мы привычные”.

Однако по грубым подсчетам директора ИПС РАН Сергея Абрамова, доучивать “стандартно образованного” выпускника придется изрядно: ИТ развиваются очень быстро, и актуальность его знаний по выходе из вуза будет близка к трем процентам. И поскольку ИТ-образование больше исходит “из ремесла” (хотя некоторые участники конференции с этим мнением не согласны) и неотделимо от индустрии, то предприятиям полезно знать, как пробуют совместить госстандарт и индустрию российские вузы — и чем им помогает применение СПО.

Профессор МГУ Владимир Сухомлин считает, что “разрушительной реформе, которая уничтожает образовательное пространство страны”, следует противопоставить стандарты, выработанные консолидированным профессиональным сообществом, — и тогда мы сможем приблизить российский уровень ИТ-образования к мировому. Сейчас, по его словам, российское ВПО движется в направлении, противоположном вектору развития мирового университетского образования (для которого характерны целостность, системность, единая архитектура представления знаний и “концепция ядра” — выделение минимально необходимого содержания для всех учебных программ).

Ответственность за типовые учебные программы там еще с 60-х годов ХХ века несут международные профессиональные организации ACM и IEEE-CS. У нас же каждому элитному вузу (а их около сорока) предлагается создавать собственный стандарт. “В госстандарте три обязательных предмета: экономика, история и “почти ОБЖ”. А остальные предметы? По этому стандарту получается, учи чему хочешь, и ты будешь прав”, — сетует профессор. Для сравнения: в международных стандартах по информационным системам 2010 г. существует довольно удобная “сетка курсов и специальностей”, где на список курсов “накладывается” список специализаций (их 17), и сразу видно, что гарантирует подготовку, скажем, разработчика приложений.

Владимир Сухомлин, который с 2000 г. пробивал новое направление “Фундаментальная информатика и ИТ”, чтобы “заточить математику под нужды ИТ” и удовлетворить международным стандартам в сфере базового ИТ-образования, теперь объявил, что факультет ВМК МГУ создает электронный консорциум ИТ-образования е-ИТК: “Чтобы мы все договорились, чему учить, какому содержанию. Речь идет, конечно, о базовой подготовке (математика и ИТ). Пока нет стыковки стандартов (государственных и международных), мы должны консолидироваться”.

Профессор Абрамов, будучи практиком (и ректором университета Переславля, где проходила конференция), рекомендует в отсутствие внятных стандартов давать студентам реальные задачи: “На вопрос, как же изучать быстро движущийся предмет, существует естественный ответ: надо двигаться вместе с ним. Да, есть незыблемые основы математики, которые редко меняются, — а дальше студентов нужно погружать в реальные проекты. Нет понятия “учебная задача”, нет понятия “упрощенная постановка”, есть реальные проекты. Также хорошо иметь рядом место, где создаются самые передовые ИТ, — тогда к моменту выхода студент знает эти передовые современные ИТ. Знает, потому что сам их создавал”.

Известный логик и философ Николай Непейвода с ним не согласен и предлагает “полностью наплевать на моду и давать только фундаментальные знания”. Николай Николаевич представил концепцию подготовки информатиков-аналитиков на факультете прикладной логики (который он планировал создать в Ижевске на базе УдГУ). Почему логики? Потому что она, по мнению авторов, используется как фундамент при решении задач в самых разных областях (в первую очередь в фундаментальной информатике). Концепция предполагает интенсификацию обучения вместо увеличения количества часов и ограниченное число студентов (25—30). “Один из трех соавторов нашей концепции — директор крупнейшей в Ижевске ИТ-фирмы, что показывает: подход воспринят и приносит пользу людям”, — сообщает профессор.

Тема госстандартов вызвала бурное обсуждение. В итоге участники дискуссии сошлись на том, что “пустые стандарты” и вынужденная образовательная свобода, возможно, не так уж плохи — просто не все российские вузы умеют и готовы этой свободой воспользоваться. Они не в состоянии выстроить хорошо сбалансированную программу и действуют “на ощупь”. Как выразился один из выступавших, особый русский путь — своим лбом посчитать все шишки и все палки. “Только это не совсем свой лоб, это лбы детей”, — уточнил он. Стоит добавить, что помимо студентов от “интуитивного наполнения учебной программы” страдают и предприятия, которые, как в известном анекдоте про девушку и динозавра, то ли получат адекватного ИТ-специалиста, то ли нет.

Как здесь может помочь СПО?

Во-первых, СПО — это бесплатный ресурс, которым вузы могут воспользоваться для решения собственных операционных и вычислительных задач (автоматизация, создание инструментов обучения и так далее).

Во-вторых, СПО — это довольно мощный “конструктор”, из “деталей” которого любой амбициозно настроенный студент может создать свой независимый проект — чтобы их (проект и студента) заметил будущий работодатель. (Существуют различные ресурсы для размещения таких проектов — от репозитариев до магазинов мобильных приложений. Есть и рейтинговые сайты разработчиков СПО — типа ohloh.net, куда часто заглядывают хедхантеры.)

Сочетание этих свойств дает такую практику: нередко студенты создают ПО для вузов, тем самым решая реальные задачи и улучшая инфраструктуру.

В-третьих, СПО позволяет копировать, изменять и распространять понравившиеся “учебные” проекты между вузами и студентами без каких-либо ограничений — и, вполне возможно, применять хорошо отработанные решения для автоматизации в коммерческом секторе.

Как российские вузы используют СПО в учебной программе? Вот некоторые примеры.

Организация дистанционного обучения для преподавания сложных дисциплин студентам техничских вузов: например, московский проект “Информика”, в рамках которого дается курс по проектированию программных систем. Или преподаваемый дистанционно курс по алгоритмам и теории сложности для шестикурсников МФТИ — проект Станислава Фоминапроект Станислава Фомина.

Инструментарий для обучения студентов объектно-ориентированному программированию (на базе библиотеки Qt) — как, например, в Ярославском университете.

Бесплатный инструмент для кооперации представителей вузовской науки и разработчиков промышленного ПО — RunaWFE. Например, применение абстрактной математической концепции в свободной промышленной системе для решения практической задачи привело к появлению конкурентного преимущества у программного продукта. То есть студенты младших курсов технического вуза могут решать производственные задачи и тем самым улучшать реальный продукт.

Контроль знаний и коллективная работа с исходным кодом — скажем, проект “Кафедральный сервер исходных кодов”, Саратов. В проекте использовалась система контроля версий Git для обучения по курсам “Технологии программирования” и “Операционные системы”. Преподавателям стало гораздо легче выдавать коллективные задания, оценивать вклад каждого студента в совместный проект и отслеживать возможный плагиат. Это, по сути, и есть открытый подход к обучению студентов технических вузов, который безо всяких стандартов “сверху” приучает самостоятельно на практике изучать предмет и создавать продукт, что, собственно, и требуется от специалиста. Подобного подхода придерживаются и коллеги из Белорусского государственного университета информатики и электроники (на конференции присутствовали представители белорусских и украинских вузов) — они тоже ввели открытую систему контроля знаний. Кстати, по мнению руководителя белорусского проекта Дениса Пынькина, участвовать в открытых проектах студентам мешает неуверенность в собственных навыках, отсутствие опыта работы с системами контроля версий, опыта переписки и незнание английского языка.

Что интересно, СПО в вузах даже помогает по возможности снивелировать эффект от вводимых госстандартов. В Новочеркасском политехническом институте (он же Южно-Российский ГТУ) из-за сокращения на 50% базовой части учебной дисциплины “Физика” пришлось разработать и ввести комплексную систему компьютерного обучения, чтобы студенты сами могли изучить фундаментальные основы. ПО включает электронную библиотеку, разделы компьютерного обучения, тестирования и тест-тренинга, а также паспорт студента. Ожидается появление системы в открытом доступе.

Возможно, представители российского бизнеса не увидят ничего полезного в самостоятельном изучении физики и СПО останется для них маргинальным, не пригодным к употреблению в условиях рынка продуктом. Скептикам будет полезен опыт профессора Абрамова, который готовит специалистов в полевых условиях. Его открытые “студенческие проекты” не первый год обслуживают население Переславля. Например, телеком-проект “Ботик” имеет 5 тыс. клиентов (при 40 тыс. населения), 8 тыс. компьютеров в сети, 600 узлов коммутации и маршрутизации. По клиентской базе, охвату территории и ряду других показателей он фактически является городским монополистом. Другие компании есть, но они существенно уступают “Ботику” — включая новообразованный Ростелеком.

Смысл в СПО видит не только Сергей Абрамов, генеральным партнером конференции в этот раз стала корпорация Microsoft. Ее представитель Владимир Габриэль рассказал, что Microsoft создала инфраструктуру поддержки открытых проектов — codeplex.com. В качестве примера он демонстрировал свободные программы для Microsoft Kinekt, уточнив, что разрабатывать ПО в области естественного пользовательского интерфейса могут также школьники и студенты. Microsoft сделала еще один реверанс в сторону СПО: обещается, что все новые решения компании обеспечат операционную совместимость с основными СПО-решениями.

Посмотрим, как будет развиваться ситуация.